Отправлено: 04.08.08 23:32. Заголовок: К 90-летию крестьянского восстания в Ливенском уезде (16-20 августа 1918 г.)

http://www.rusk.ru/st.php?idar=421753

Константин Таратухин

Крестьянское восстание в Ливенском уезде Орловской губернии в августе 1918 года

Вооруженный захват власти большевиками в Ливенском уезде (зима 1917-1918 г.)
Город Ливны ныне является районным центром Орловской области. Это небольшой городок, однако его история уходит своими корнями в глубокую старину. Первые упоминания о Ливнах историки обнаружили в летописях XII в., где говорилось об удельном Ливенском княжестве. А из этого можно сделать вывод, что само укрепленное поселение на этом месте находилось гораздо раньше. Основаны Ливны были как крепость для защиты границ Руси от нападения кочевых племен. Географическое расположение крепости – на самом рубеже русских владений – сделало ее важным стратегическим пунктом, через который шли удобные дороги с юга на север.

Много славных страниц в историю своей родины вписано и ливенцами. Город героически отражал набеги половцев, его воины мужественно сдерживали монголо-татарские орды хана Батыя. Не раз еще после Куликовской битвы на ливенских землях сражались русские дружины с ордынцами. Город неоднократно разрушался и сжигался, но каждый раз возрождался вновь. При первых Романовых город продолжал выполнять функцию пограничной крепости, но его роль была уже не только защитно-сторожевой. В XVI-XVII вв. в Ливнах встречали и провожали послов, отправляемых в Крым и Турцию. В 1587 г. они стали местом "посольской размены", то есть пунктом встречи московских и крымских послов. Из Москвы через Ливны шел транспорт с военным грузом для других пограничных городов, в Ливнах строились струги, сплавлявшиеся на Дон. В первой четверти XVII в., в период войны Русского государства с Польшей, Ливны неоднократно подвергались разорению. Не прекращались и набеги татар.

Но миновало Смутное время, опасность крымских погромов исчезла после походов князя В.В. Голицына в 70-80-х гг. XVII в. И в 1681 г. Ливны потеряли значение пограничной крепости, стали рядовым городом Центральной России. Поэтому столетием позже (в 1780 гг.) крепостные сооружения были снесены как ненужные, земляной вал срыт, а рвы засыпаны.

До реформы 1861 г. Ливенский уезд представлял из себя пшеничную житницу Черноземного центра: здесь не только производились серые хлеба, но и выращивалась пшеница. В производстве последней главную роль играли помещичьи хозяйства.

В начале XIX в. Ливны стали крупным торговым пунктом. Этому способствовали тракты, связывающие Ливны с Воронежем, Курском, Орлом, Москвой, а также положение города в центре обширного зернового района.

Развивалась и промышленность. В годы Крымской войны в уезде насчитывалось 26 промышленных заведений: имелись бумажные фабрики, винокуренные и сахарный заводы. Значительное место в экономике уезда составляли кустарно-ремесленные промыслы. Они вырабатывали хлебобулочные, столярные, слесарные и кузнечные изделия, обувь, одежду, различные предметы домашнего обихода, а также занимались строительством. Кроме того, в уезде насчитывалось 23 крупных и 119 мелких мельниц, 140 крупорушек и 45 ветряных мельниц, а также 90 ручных маслобоен, которые перерабатывали сельхозпродукцию.

Развивались культура и просвещение. Первая "русская школа" в уезде существовала при Сершевском монастыре. Ее основание относится к последней четверти XVIII в. Учителями в ней были местные священнослужители. "Русская школа" при Сергиевском монастыре, положила начало просвещению в ливенском крае и на протяжении 30 лет продолжала свою деятельность, прекратив свое существование вместе с упразднением монастыря. В 1817 г. в Ливнах было открыто уездное духовное училище. В сельской местности насчитывалось 11 приходских училищ. В 1858 г. в них обучалось 633 ученика из числа государственных крестьян – 628 мальчиков и 5 девочек. Строились и открывались реальные училища. В 1871 г. в приходских училищах уезда обучалось уже 1544 человека, из них 183 девочки. В целом, в конце XIX в. во всех уездных учебных заведениях училось более 13% населения. В 1904 г. в Ливнах уже имелись реальное училище, женская гимназия, городское трехклассное, духовное и 2 приходских училища1. В 1887 г. ливенской интеллигенцией было подано прошение в Орловское губернское собрание об открытии публичной библиотеки и книжной торговли в Ливнах. Просьба была удовлетворена.

В начале XX в. в Ливнах существовало около 10 промышленных предприятий, среди которых выделялась мукомольная мельница купца Адамова, наиболее мощная по объему производства. А еще раньше, в 80-х гг. XIX в., в уезде была проложена железная дорога, основаны мастерские для ремонта паровозов.

Но вот начались годы революционных потрясений. Если верить местной коммунистической пропаганде, напрашивается вывод о том, что народ ливенского уезда только и делал, что боролся с "буржуазно-помещичьим рабством". В книге Федора Ковалева "Ливны" приводятся, например, следующие данные: перед революцией 70% крестьян составляли бедняки, 20% – середняки, которые "постоянно разорялись и становились бедняками", и лишь 10% крестьянства были "кулаками". О положении пролетариата, которому "нечего терять кроме своих цепей", и говорить не нужно. Книга Ковалева изобиловала сюжетами о борьбе рабочих и крестьян за "большевицкое царство свободы". Однако, читая такие издания, начинаешь понимать, что "шествие" советской власти в уезде (впрочем, как и во всей Орловской губернии) отнюдь не назовешь "триумфальным".

Об отречении императора Николая II в Ливнах узнали 6 марта. Большевики сразу же попытались взять ситуацию под контроль. На спиртоводочном заводе, фабриках, железнодорожной станции были организованы митинги и собрания, из тюрем выпустили арестованных. Группа большевиков попыталась склонить на свою сторону солдат расквартированного 257-го запасного пехотного полка. 15 марта в Ливнах состоялось собрание большевиков, на котором был избран местный партийный комитет. Руководителем комитета стал Иван Данилович Селитренников, его ближайшим сподвижником стал член комитета Д.И. Денисов (Обух). Оба лидера большевиков Ливенского уезда, были видными членами РСДРП(б) и имели большой опыт подпольной работы.

Однако попытка большевиков взять ситуацию в уезде под свой контроль, натолкнулась на противодействие со стороны местной интеллигенции, части крестьянства и других представителей общественности, которые не желали разгула анархии. В городе был создан Комитет безопасности, в состав которого вошли сторонники созыва Учредительного собрания, поддерживавшие Временное правительство. Комитет возглавил городской голова купец И.И. Красов, а во главе уездной управы стоял офицер Л.Г. Заседателев. Уездной продовольственной управой после Февраля 1917 г. руководил М.Ф. Адамов. Начальником городской милиции был А.Н. Чернский, которого Федор Ковалев в своей книге называл "верным служакой старого строя". И хотя большевики смогли создать в 257-м полку свою ячейку, вскоре она распалась. Для работы с населением был образован Временный общественный комитет (комиссаром комитета стал князь В.В. Голицын), а Ливенский Совет рабочих и крестьянских депутатов оказался в фактической изоляции.

Но вот произошел октябрьский переворот. Большевики и их союзники активизировали свою работу. Для оказания помощи ливенским большевикам брянско-орловский комитет РСДРП(б) прислал 2-х своих представителей, которые дали указания о подготовке к вооруженному восстанию. Был разработан детальный план вооруженного захвата власти, в который входило: занять телефонную станцию, обезоружить милицию, созданную при Временном правительстве, захватить оружейный склад, арестовать членов комитета безопасности, общественного комитета и всех тех, кто мог, по их мнению, противодействовать захвату власти.

В уезде разгорается вооруженная борьба: отряды большевиков пытаются разоружить городовых и стражников, в сельской местности банды, поддерживавшие большевицкий переворот, захватывают помещичьи имения и хозяйства зажиточных крестьян. Вот что говорится в телеграмме управляющего имением князя Мещерского (Жерновец Ливенского уезда):

"Волостное земство декретом Ленина восьмого насильственно захватило имение Жерновец Ливенского <у> князя Мещерского. Арестовано управление. Боимся насилия. Просим немедленно принять меры. 13 ноября 1917 г. Управляющий Беккер"2. Всего же в конце 1917 г. (если верить данным, приведенным в книге Ковалева "Ливны") в уезде было совершено 19 погромов помещичьих имений. Причем, хочу заметить, речь идет только об имениях помещиков, о разорении зажиточных крестьян не сказано ничего.

Но я уже отмечал тот факт, что захват большевиками власти в Ливенском уезде проходил отнюдь не гладко. Действия большевиков натолкнулись на мощное сопротивление местной законной власти и поддержавшей ее общественности. Вот что писалось в газете "Брянский рабочий" 17 декабря:

"В Ливнах власть принадлежит городской думе, состоящей из кадетов. 8 декабря, когда в местной части был получен приказ об уничтожении офицерских чинов, то офицеры заволновались и открыли стрельбу по солдатам. Одного писаря, настаивавшего на исполнении приказа, арестовали. В комиссариате, между прочим, организуется белая гвардия"3.

И лишь только 7 января 1918 г., опираясь на дезертиров из 257-го полка, а также вооруженные отряды "рабочих и беднейших крестьян", большевикам наконец-то удалось сломить сопротивление "кадетской милиции" и арестовать руководителей местного самоуправления включая городского голову И.И. Красова.

В тот же день был образован Военно-Революционный Совет (ВРС), который обратился к населению с "Манифестом", где объявлялось о принятии властных полномочий. Кроме того, ВРС заявил, что ближайшие его задачи состоят в установлении контроля за работой учреждений и предприятий, подавлении сопротивления свергнутой контрреволюции, проведении перевыборов Совета. При этом ВРС предупредил, что неподчинение его распоряжениям "будет рассматриваться как контрреволюционные действия" со всеми вытекающими последствиями. Для проведения этих мероприятий ВРС преобразовали в Военно-Революционный комитет (ВРК), о чем 9 января 1918 г. по телеграфу сообщили в Петроград Совету Народных Комиссаров4.

25 января 1918 г. ВРК организовал созыв I Ливенского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. На съезде председателем Селитренниковым было предложено послать поздравительную телеграмму в СНК на имя Ленина. На съезде объявили о переходе власти в городе и уезде в руки Советов, создали исполком5. 26 января 1918 г. был издан декрет Ливенского ВРК, подписанный председателем Селитренниковым и секретарем Архангельским о роспуске земского и городского самоуправлений. Кроме того в декрете отмечалось:

"Всем служащим всех учреждений, саботирующим и не признающим советской власти, предлагается подать в отставку не позднее 15 февраля сего года"6.

Председателем исполкома был избран балтийский матрос Дмитрий Дементьевич Приказчиков-Октябрьский. Комиссаром по военным делам стал матрос Шестопалов, по продовольствию – матрос Долгих, И.Д. Селитренников стал управлять местным ЧК, юстицией – Коган, коммунальным хозяйством – Иванников, образованием – Д.И. Денисов, уголовным розыском ведал Емельянов, судьей стала Косякина.

Вскоре население Ливенского уезда ощутило на себе все прелести большевицкого "военного коммунизма". Торговцы и владельцы различных предприятий были задушены непосильными "денежными обложениями". Продолжалось разграбление помещичьих имений и владений зажиточных крестьян. Для "нужд Ливенского Совета" конфисковали типографию Мишина.

Все это вызывало нарастающее сопротивление не только измученных ревизиями "излишков хлебного запаса" крестьян, но и рабочих, торговцев, интеллигенции, а также местного духовенства. Более того, начала расти оппозиция большевикам в самом Ливенском Совете. Ведь в марте 1918 г. состав Советов был еще весьма неоднородным. Как явствует из воспоминаний Шестопалова, в составе исполкома из 37 человек (по 1 от волости и 6 от города) большевиков было 5, эсеров – 18, меньшевиков – 4, анархистов – 1, беспартийных – 9 7.

Попытки большевиков расширить свое влияние за счет создания в селах "комитетов бедноты" также натыкались на противодействия. На сельских сходах в Васильево и Волово крестьяне кричали, что обществу не требуется комитет лодырей и лежебок, грозили порезать комитетчиков. Большевикам пришлось проводить сходы под вооруженной охраной. Даже беднейшая часть крестьянства Ливенского уезда, которую привлекли обещанием раздачи помещичьей земли, вскоре стали сторониться большевиков. "А зачем нужна земля, если весь урожай все равно отберут?" – спрашивали они.

При обсуждении основных вопросов текущей политики между большевиками и представителями других политических партий начала разгораться острая борьба. Большевики стали в ультимативной форме требовать от депутатов Совета избрания на все ключевые посты своих представителей. Дело шло к вооруженному конфликту, особенно после того как Ливенская организация РКП(б) настояла на проведении III уездного съезда Советов в мае-июне 1918 г. Съезд состоялся в Ливенском городском театре. На съезд прибыло около 1000 делегатов. Вот как вспоминает о тех событиях один из участников – М. Черных (член РКП(б) с 1918 г.):

"На съезде были зарегистрированы 4 фракции: большевиков – 37 человек, фракции левых социалистов-революционеров и меньшевиков, насчитывающие до 400 человек, и фракция анархистов – 7-9 человек.

На съезде развернулась жестокая фракционная борьба. Выборы президиума продолжались почти 2 дня. Крайнее напряжение наступило на 6-й или 7-й день работы съезда, когда началось голосование резолюций по докладам о текущем моменте.

И когда при первом голосовании резолюция фракции РКП(б) не получила необходимого большинства голосов, большевицкая фракция обратилась к съезду с заявлением о необходимости сделать перерыв на заседание фракции. Съезд отверг это заявление и пытался продолжать работу после ухода коммунистов"8.

Естественно, большевики не допустили дальнейшую работу этого неподконтрольного им съезда. Опираясь на верный им отряд Красной гвардии, они вынуждают делегатов съезда сделать "перерыв", а далее используют свой излюбленный прием – набирают "новых делегатов съезда". Механизм для этого был уже отлажен. Местные ячейки РКП(б), комбеды собирали сельские сходы, и "делегаты тут же переизбирались"9. А что делать со старыми делегатами? Некоторых (например, П. Дыбенко) заставили "изменить свое поведение". А остальных разогнали! Сперва сместили руководившего съездом эсера Клепова, заменив его на Приказчикова (Октябрьского). О дальнейших событиях комиссар по военным делам Шестопалов вспоминает следующее:

"К этому времени в Ливнах было 2 военных силы: вооруженный отряд Красной гвардии под руководством большевиков и 252-й полк под руководством офицеров-эсеров. Рядом со зданием уисполкома помещалось здание городского хозяйства, которое охранялось караулом из 19 солдат 252 полка при 2 пулеметах.

С 4 бойцами я снял этот эсеровский караул, отобрал оружие и передал красногвардейцам. Эсеры подняли скандал по поводу разоружения караула, а через неделю мы отобрали у штаба полка и последние пулеметы. Мой помощник Бакуров пригрозил офицерам-эсерам полка, чтоб они "не шумели", иначе будут расстреляны. Эсеры притихли"10.

Таким образом, благодаря своим решительным действиям к началу лета 1918 г. большевики фактически полностью узурпировали власть в городе и уезде. Усиливался большевицкий террор: начали изгоняться и уничтожаться все "враждебные элементы", особенно представители аристократии, к числу которых относился князь Владимир Владимирович Голицын.

Однажды летним днем 1918 г. в дом Владимира Владимировича пришли местные крестьяне и предупредили, что на завтрашний день намечен захват дома и его уничтожение с сожжением. "Завтра вас будут сжигать", – сказали крестьяне. Эти же и еще другие крестьяне помогли вывезти в Ливны часть имущества: часть мебели, самую необходимую одежду, посуду и прочие вещи, которые можно было за столь короткий период собрать да еще и увезти. На следующий день с утра дом и все постройки были разграблены (грабь награбленное!) Сам дом и все, что было вокруг, сожжено (что нельзя разделить – уничтожить!). Хозяева же успели покинуть дом накануне ночью.

Владимир Владимирович перебрался в Москву и поселился на Арбате (в подвале одного из домов)11.

Усиливался большевицкий террор и против крестьян. Вот что вспоминает один из участников тех событий М. Автономов (член КПСС с 1919 г.):

"Поступило указание Ливенского уездного Совета произвести учет имеющегося у кулаков хлеба, а все излишки направить в город.

На второй день мы пришли к кулаку А.С. Зубцову. Было решено весь излишек хлеба у него отобрать… Этот кулак проявил большое упорство и хитрость (далее говорится о том, как хлеб все же отобрали и "роздали бедным" – К.Т.). Было учтено все наличие хлеба у Зубцова"12.

Естественно, что террор и грабежи большевиков начали вызывать ответные действия крестьян. Их поддержали также пострадавшие от "военного коммунизма" торговцы, ремесленники и местное духовенство.

Как пишет в своей книге Ф. Ковалев, кудиновский священник собрал "черносотенные" силы у волисполкома, а помошник церковного старосты Зиборов "спровоцировал самосуд" над членами комбеда Пиляевым и Сараевым. Они были избиты местными крестьянами, и только вооруженный отряд лебедских коммунаров спас их от ярости селян.

А в селе Кривцова-Плоша вел пропаганду отец Илья. В церкви во время богослужения Илья предавал анафеме советскую власть, в проповедях призывал паству к борьбе с безбожниками.

Крестьяне стали готовиться к вооруженной борьбе. В ряде сел начали ходить слухи о близком конце советской власти. Этим решили воспользоваться и члены различных политических партий, у которых к тому времени разошлись пути с большевиками.

В конце июля – начале августа в Ливнах состоялась нелегальная конференция левых эсеров юго-восточной части Орловской губернии. В резолюции, принятой конференцией, было записано: "большевики – это приказчики германского империализма", "большевики – душители трудового крестьянства". Конференция приняла постановление организовать восстание. В уезде велось объединение всех враждебных большевикам политических партий и организаций. Стал создаваться штаб восстания, в который вошли представители левых эсеров, бывшие офицеры Русской армии, крестьяне; стал разрабатываться план выступления, налаживалась связь и разведка, продолжались поиски оружия13.

Все это дало коммунистам основание именовать крестьянское восстание в Ливенском уезде не иначе как "кулацко-эсеровским мятежом", иногда прибавляя к этому слово "белогвардейский". И если первое словосочетание имеет под собой хоть какую-то почву, то "белогвардейский мятеж", применительно к событиям августа 1918 г. в Ливенском уезде, выглядит явно несуразно. Просматривая документы того времени, читая воспоминания участников подавления крестьянского восстания, я не увидел ни одного свидетельства в пользу того, что в нем участвовали или были хоть как-то задействованы белогвардейцы.

Конечно, уездное ЧК чувствовало надвигающуюся угрозу. Продолжались аресты "враждебных элементов", закрывались храмы и подвергались репрессиям священники, естественно, в первую очередь те, которые не признавали власти Советов. Одновременно с этим начался принудительный призыв на военную службу в Красную армию лиц, служивших в войсках унтер-офицерами. В Ливнах за 4 дня было призвано и находились на сборном пункте военкомата на Акатовой улице 2000 унтер-офицеров. Но предотвратить восстание большевики так и не сумели.

Вот как вспоминает начало крестьянского восстания в селе Калинино уже знакомый нам М. Автономов:

"И вот в день церковного праздника Преображения колокольный набат снова взбудоражил все село. На выгоне у церкви быстро собралась большая толпа людей.

Я в это время находился на улице возле дома моего брата. Меня увидел сосед кулак Зубцов Федор. С нескрываемым злорадством он бросил мне:

- Вот дожились… Пока грызлись между собой, латыши (очевидно, речь идет об интербригаде товарища Эго, которая учавствовала в подавлении восстания – К.Т.) на нас напали. Теперь нам защищаться от них нужно.

Многие из бедняков и средняков поверили этой выдумке и пошли за кулаками. Многим из активистов пришлось немедленно скрыться.

А тем временем на выгоне у церкви толпа людей все росла и росла. Многие из них были вооружены охотничьими ружьями, кольями из плетней. Кое у кого болтались на боку шашки, а за плечами – сумки с продовольствием.

Распоясавшееся кулачье открыто призывало всех идти на Ливны и уничтожить там Советы. Кулаки Зубцовы рекомендовали крестьянам захватить побольше хлеба с собой, так как идти, мол, придется до самого Орла, а может быть и дальше, навстречу войскам брата царя Михаила Романова.

Кулакам удалось повести всю собравшуюся толпу на Ливны. Командовать повстанцами взялся бывший офицер царской армии сын викторовского кулака В.А. Мокашов"14.

Как видим, крестьяне были вооружены кое-как, предводителями у них были свои же селяне, а потому разговоры о том, что это восстание изначально задумали, организовали и провели левые эсеры совместно с белогвардейцами, выглядят по меньшей мере несерьезно. Как видно из свидетельства Автономова, среди крестьян преобладали скорее монархические настроения, а левых эсеров вряд ли можно назвать монархистами. Единственный представитель политической партии, о котором упоминал в своих воспоминаниях Автономов – это "бывший учитель П.К. Калинин, называвший себя правым эсером". Но не могли же коммунисты признать тот факт, что против них поднялся угнетенный ими народ?!

Вскоре восставших поддержали и в самом городе, хотя поддержка эта выразилась не в вооруженном выступлении, а всего лишь в отказе подавлять его. 2000 призванных унтер-офицеров собрались на митинг и постановили "разойтись по домам", что и сделали за небольшим исключением. Таким образом, попытка большевиков подавить восстание при помощи мобилизованных унтер-офицеров провалилась.

А в деревнях росло крестьянское выступление против большевицкой диктатуры. Крестьяне мстили за действия военно-ревизиционных отрядов, за расстрел своих родственников и местного духовенства, за поругание и осквернение храмов. В селе Крутое крестьяне арестовали большевиков Григория Шподкина и Стефана Кобцева, были убиты руководители волостных комбедов – Медвижинского, Большовского, Знаменского. Главный штаб восстания расположился в селе Кривцова-Плата Кудиновской волости. Повстанцы собрали "войско" человек 600, вооружили их захваченным у большевиков оружием: винтовками и даже несколькими пулеметами. Вокруг села были вырыты окопы. Местные большевицкие руководители – Аким Булавин и Дмитрий Пятин – были схвачены местными жителями и убиты. Посланных в село 4 красногвардейцев восставшие раздели, избили и отпустили в Ливны к начальству15. Это было 14 августа.

Базой для сосредоточения основных сил повстанцев стали деревни Козьминка и Бородинка. Быстро организуясь, сметая волостные и сельские Советы, восставшие захватывали всюду, где только можно, оружие. За короткий срок силы повстанцев выросли в 5 значительных отрядов под командой И.И. Клепова, Я.Н. Чернского и И.Н. Фурсова, которых Федор Ковалев в своей книге почему-то упорно определял как "белогвардейцев".

15 августа 1918 г. собрался на заседание Ливенский уисполком под председательством Прикащикова (в книге Ковалева эта фамилия пишется как Приказчиков, а в документах, опубликованных в сборнике, с буквой "щ" – К.Т.). Постановили: "Подтвердить введение в городе Ливнах и его уезде осадного положения, повторить приказ о мобилизации унтер-офицеров и избрать коллегию из 5 товарищей по ликвидации контрреволюционного выступления в Ливенском уезде, которым передать всю полноту как оперативной, так и политической власти в Ливенском уезде. В состав коллегии вошли уполномоченные от губисполкома товарищи Буров и Переславский и от Ливенского уездного исполкома товарищи Приказчиков, Баранов, Долгих"16. В помощь местным большевикам послали отряд интернациональных войск численностью 49 человек, понимая, что местные части Красной гвардии, состоявшие в основном из крестьян, могут отказаться стрелять в таких же как и они сами крестьян-повстанцев.

Но пока удача была на стороне восставших. 18 августа восставшие двинулись на город. Навстречу наступавшим из восточных волостей повстанцам был послан отряд в 80 большевиков и 55 красногвардейцев с 2 пулеметами под руководством Селитренникова. Когда стемнело, его отряд был разгромлен восставшими.

В 9 часов вечера, когда после экстренного заседания уисполкома его члены стали выходить из здания, на лестнице их встретили повстанцы криком: "Руки вверх!". Шестопалов и Коган открыли по ним огонь из револьверов, те растерялись и разбежались (очевидно, у них не было огнестрельного оружия – К.Т.). Октябрьский (Приказчиков) и предгубчека уехали на легковой машине в сторону Орла "за помощью". Командование обороной города перешло в руки Шестопалова17.

Вблизи города начали сосредотачиваться отряды повстанцев, около городской тюрьмы их собралось около 500018.

Чрезвычайной комиссией было сделано распоряжение занять все выходы в город, за город были также посланы заставы, и тут началась перестрелка, перешедшая в затяжной бой. Наступающие открыли огонь из захваченых ими пулеметов. Насколько могу понять, на этот момент артиллерия у обоих сторон отсутствовала. Несмотря на свою малочисленность (по данным в книге Ковалева, у большевиков было всего 200 человек при двух пулеметах), красноармейцы начали давать довольно энергичный отпор. Но тут в тыл большевиков ударили поддержавшие восстание горожане и вынудили их оставить позиции на окраине города.

Красные войска отступили к вокзалу. К ним на помощь прибыл предгубчека Буров со своим отрядом, но это не оказало существенного влияния на ситуацию. Буровым были даны телеграммы в губернский военкомат и по линии Тула – Орел – Курск с просьбой о высылке помощи. Но события развертывались с такой быстротой, что не было никакой возможности получить своевременное подкрепление.

Вечером 18 августа восставшие захватили арсенал и казначейство. Буров со своим отрядом отступил в сторону Русского Брода. Совет с оставшимися большевиками оказался в осаде.

На второй день начали подходить восставшие и с Воронежского большака. К вечеру 19 августа сопротивление большевиков было окончательно сломлено. На короткое время пала советская власть в городе Ливны, население уезда искренне радовалось полученной свободе. "Далеко за город разносился несмолкаемый колокольный звон. Непрерывные молебствия, ярко сверкающие облачения, облака кадильного дыма, несмолкавшее пение"19.

Не обошлось и без самосудов по отношению к большевицким активистам. Крестьяне и горожане мстили своим палачам. Восставшими были казнены: член уисполкома С.И. Иванников, представитель уездного продкомитета А.В. Долгих, комиссар юстиции К. Коган, секретарь ЧК по борьбе с контрреволюцией П. Горбач. На улице можно было увидеть тела советских работников. Помещения советских учреждений были разгромлены.

В книге "Ливны" приводится свидетельство одного из очевидцев тех событий: "в толпе были бывшие мещане и другие городские жители, и жители пригородов – ямские, казацкие и другие. Всюду, где мы проходили, везде была масса людей с вилами, топорами и просто дубинами. И всюду, где меня вели, массы крестьян. Говорят, что крестьян было около 12 тысяч". Отмечу сразу, что для города Ливны, особенно в описываемое время, цифра более чем внушительная. Так что коммунистический тезис о том, что это был просто кулацко-эсеровский мятеж, не поддержанный основной массой народа, не выдерживает критики.

Но, к сожалению, радость победителей не была долгой. Находясь в состоянии эйфории от победы, они не только не стали предпринимать никаких активных наступательных действий, но даже не позаботились об обороне города. За что вскоре поплатились. Единственное, что они успели сделать, так это выпустить воззвание к крестьянам. Текст этого воззвания, к сожалению, обнаружить не удалось.

Ответные действия большевиков не заставили себя долго ждать. Уже в тот же день (19 августа) на ситуацию в Ливенском уезде Орловской губернии обратил внимание лично В.И. Ленин. Им были посланы телеграммы Здоровецкому исполкому на имя Бурова, Переславского и копия телеграммы Губсовдепу о беспощадном подавлении кулацкого лево-эсеровского восстания в Ливенском уезде20.

К городу уже приближались эшелоны с карательными силами большевиков, в число которых входили: красногвардейский железнодорожный отряд Орла, возглавляемый Н.В. Сорокиным, артиллерийский полк, кавалерийская часть С. Шабошвили, отряд Орловского гарнизона под руководством Семашко. Два крупных вооруженных отряда – лебеденский и теличенский – вместе с бронепоездом из Курска, вооруженным трехдюймовым орудием и двумя станковыми пулеметами, интернациональный отряд. Интернационалистами руководили член губисполкома Мирон Абрамович Переславский и комиссар Фред Густавович Ионелейт (его называли товарищ Эго). В ходе этой операции, как это часто бывало в гражданскую войну, интернациональный отряд сыграл у большевиков роль главной ударной силы и был одной из самых боевых и надежных частей Советов.

Когда все силы были собраны, красные двинулись на город. К ним присоединились сумевшие спрятаться от крестьянской расправы ливенские большевики. Кое-как вооруженные, слабо организованные и полностью лишенные артиллерии повстанцы пытались закрепиться на подступах к городу и отбить атаку большевиков, но тщетно! Жестокий артиллерийский огонь разрушал позиции повстанцев. После артподготовки красноармейцы начали энергичное наступление и стали теснить восставших. Отряды повстанцев не могли успешно противостоять прекрасно вооруженным и многочисленным подразделениям красных. Особого успеха в ходе этой операции добились бойцы-интернационалисты, хотя и сами понесли ощутимые потери. Вскоре восставшие были вытеснены за пределы города и рассеяны огнем артиллерии, частью бежали, частью были уничтожены.

20 августа в Москву пошло донесение о том, что "установленные в Ливнах и окрестностях контрреволюционные и белогвардейские засады расстреливаются из орудий. Банды бегут. Взято много пулеметов. Сводятся группы арестованных. Отмечаем беспримерное мужество и храброе поведение посланного из Орла интернационального отряда Коммунистической партии. Восстание можно считать ликвидированным вдребезги"21.

Тем же днем Ленин посылает Ливенскому уисполкому ответную поздравительную телеграмму: "Приветствую энергичное подавление кулаков и белогвардейцев в уезде. Необходимо ковать железо пока горячо и, не упуская ни минуты, организовать бедноту в уезде, конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить зачинщиков из кулаков, мобилизовать и вооружить бедноту при надежных вождях из нашего отряда, арестовать заложников из богачей и держать их, пока не будут собраны и ссыпаны в их волости все излишки хлеба. Телеграфируйте исполнение. Часть образцового Железного полка пошлите тотчас в Пензу. Предсовнаркома Ленин"22.

Еще один документ. Телеграмма 22 августа 1918 г. председателю СНК В.И. Ленину о ликвидации контрреволюционного мятежа в г. Ливны: "Восстание ликвидировано. Ваше распоряжение приводится в исполнение. Похороны были сегодня, при торжественном участии города. С подробным докладом будем. Виновные расстреляны. Дальнейшие аресты производятся. Буров, Переславский"23.

А черту под все этим подводит газета "Известия ВЦИК": "За все время сражений революционные войска потеряли свыше 70 товарищей, среди них 4 лучших советских работника.

Белогвардейцев выбыло убитыми свыше 300 человек. Главари и местные видные буржуа расстреляны.

Так советская власть, власть беднейших трудящихся масс, расправляется с врагами трудового народа, врагами революции, пытавшимися предательски нанести удар победоносной грядущей мировой революции и социализму"24.

Ну что можно к этому добавить? По-моему комментарии излишни.




Литература



Борьба трудящихся Орловской губернии за установление Советской власти в 1917-1918 гг. (Сборник документов). – Орел: Орловская правда, 1957.

Ковалев Ф.Ливны. – Тула: Приокское книжное издательство, 1991.

Селитренников Д.П. Мятеж в Ливнах. – Тула: Приокское книжное издательство, 1989.



Автор статьи благодарит за оказанную помощь Ливенский краеведческий музей и выражает особую благодарность старшему научному сотруднику музея Олегу Леонидовичу Якубсону без помощи которого, эта статья не смогла бы появиться.
Примечания
1 Россиев П. Ливны и ливенцы. Живописная Россия. СПб., 1904. С. 293.
2 Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. Р-81. Д. 231. Л. 241.
3 Брянский рабочий. Бежица. 1917. N 80. 17 декабря.
4 Государственный архив Российской федерации (ГА РФ). Ф. 393. Оп. 2. Д. 66. Л. 210.
5 Из протокола заседаний I Ливенского уездного крестьянского съезда (25-28 января 1918 г.). ГАОО. Ф. 297 с. Оп. 2. Д. 14. Лл. 16-23.
6 Курский областной краеведческий музей. Подлинник.
7 Борьба за упрочение Советской власти в Ливнах // Знамя Ленина. 1957. N 118 (4215). 4 октября.
8 Ливенские коммунисты в борьбе за Советскую власть. // Знамя Ленина. 1957. N 128 (4225). 27 октября.
9 Там же.
10 Борьба за упрочение Советской власти в Ливнах // Знамя Ленина. 1957. N 118 (4215). 4 октября.
11 Альманах краеведческого музея г. Ливны "Наше наследие". Выпуск 2. Ливны, 1999.
12 Это было в 1918 году // Знамя Ленина. 1957. N 93 (4190). 7 августа.

13 ГАОО. Ф. 1. Д. 48. Лл. 48, 168.
14 К истории кулацко-эсеровского мятежа в Ливнах // Знамя Ленина. 1957. N 98 (4195). 18 августа.
15 Борьба за упрочение Советской власти в Ливнах // Знамя Ленина. 1957. N 118 (4215). 4 октября.
16 ГА РФ. Ф. 393. Оп. 3. Д. 261. Л. 48.
17 Борьба за упрочение Советской власти в Ливнах // Знамя Ленина. 1957. N 118 (4215). 4 октября.
18 Известия ВЦИК. М. 1918. N 198 (462). 13 сентября.
19 Там же.
20 Ленин В.И. Соч. Изд. 4. Т. 35. С. 291.
21 ГА РФ. Ф. 393. Оп. 1. Д. 120. Лл. 34, 35 об.
22 Ленин В.И.Соч. Изд. 4. Т. 35. С. 292 об.
23 ГА РФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 621. Лл. 23-24.
24 Известия ВЦИК. М. 1918. N 198 (462). 13 сентября.

Опубликовано: Белая Гвардия. N 6. Антибольшевицкое повстанческое сопротивление. М.: Посев, 2002.

 Отправлено: 21.10.08 00:22. Заголовок: http://www.orelcity...

http://www.orelcity.ru/news.php?id=1339
Водоворот. К 90-летию Ливенского мятежа
Нынешний год до предела насыщен памятными датами новейшей истории. В стремительно тающей дымке времени мы вновь пытаемся разглядеть драматические коллизии минувшего, понять их истоки и смысл.

60 лет назад в издательстве «Молодая гвардия» вышел роман «Молодость» о трагических событиях августа 1918 г. на Орловщине. Это была первая и, пожалуй, единственная попытка художественно-исторического осмысления крестьянского восстания в Ливенском уезде. Автор романа Савелий Леонов, уроженец ливенской деревни, начал работать над рукописью в 30-е годы, когда многие эпизоды и действующих лиц мятежа помнили участники и очевидцы тех событий. Не случайно ряд персонажей имел реальные прототипы. Изучение архивных материалов помогло писателю воссоздать живую картину разыгравшейся трагедии, хотя право на художественный вымысел увело его от глубокого осмысления причин, вызвавших тот «бессмысленный и беспощадный» бунт. Безусловно, сказались и стереотипы политической трактовки этого конфликта.

К истории мятежа не остались равнодушны и краеведы. Писатель В. Катанов рассказал о нем в очерках «Орловские были» (1993). Ливенский краевед Г. Рыжкин воспроизвел хронологию событий и рассмотрел их с позиций нынешнего времени («Поколение», 19.10.91 г.). Сборник документов «Орловская губерния в период иностранной военной интервенции и гражданской войны» (1963 г.) содержит официальную версию причин, характера и движущих сил «Ливенского контрреволюционного восстания».

Советская историография называла его также «кулацко-эсеровским мятежом». И в контексте той эпохи это не противоречило фактам: восстание носило антисоветскую направленность, а его организаторами и вожаками являлись кулацкая верхушка, бывшие офицеры, купцы, торговцы и местные лидеры левых эсеров. Однако основную массу мятежников составляли крестьяне-середняки, в том числе бывшие фронтовики, и часть бедноты, вовлеченной в этот гибельный водоворот.

Из архивного уголовного дела № 4147 за 1936 год.

«В первых числах августа 1918 г. кулацко-эсеровскими элементами в бывшем Ливенском уезде было организовано и совершено контрреволюционное восстание для свержения Советской власти. Восстанием было охвачено до 12 волостей с центром в г. Ливны. Идейным вдохновителем и руководителем вооруженного восстания явились эсеры, а практическими руководителями — кулаки и белые офицеры. В результате в ряде волостей и сел уезда была временно свергнута Советская власть, а 6-го августа по старому стилю (по-новому — 19-го) свергнута Советская власть в г. Ливны. Повстанцами были убиты и расстреляны сотни красноармейцев продовольственных и других отрядов и партийно-советских работников, в том числе в г. Ливны были зверски убиты руководители уездной Советской власти: первый предуисполкома, организатор Советской власти, председатель Ливенского ВРК Селитренников И. Д., председатель УЧК Коган К. М., секретарь УЧК Горбач П. Г., упродкомиссар матрос Долгих А. В. Первой жертвой кулацкого восстания был комиссар Иванников Т. Г., убитый в селе Козьминском».

Именно отсюда и начался мятеж, т. к. здесь жил Клепов Иван Ильич, бывший советский работник, разошедшийся с большевиками по идейным мотивам. О нем сообщается следующее: «Клепов И. И., из крестьян села Козьминского, бывший учитель, затем прапорщик со времени империалистической войны, бывший председатель Ливенского уисполкома со 2-го съезда Советов, вожак ливенских левых эсеров».

События развивались стремительно. Вооруженные винтовками, вилами, косами и топорами тысячные толпы взбудораженных крестьян с разных сторон двинулись на Ливны. Возобладали темные инстинкты толпы и слепой взрыв страстей, умело направляемых подстрекателями и вожаками. Были разоружены продотряды. Захвачено оружие из склада на станции Ливны. Разобраны железнодорожные пути. Заняты почта, телеграф, тюрьма. Мятеж сопровождался бесчинствами, избиениями, грабежом и разгромом предприятий и складов.

«Боевое командование, — читаем архивные документы, — было со стороны офицеров. Активными участниками были кулаки, оказавшие саботаж против сдачи хлеба. Бедняки были втянуты в восстание насильно офицерами и кулаками».

Из показаний свидетелей.

«Лозунгом восставших было взять Ливны, Елец, Воронеж, Орел, а затем Москву».

«Был организован обоз с продовольствием, а в больницу села Пречистенского отвозили раненых».

«Незадолго до восстания состоялась конференция левых эсеров, где откровенно говорилось о свержении Советской власти».

«В городе шел грабеж по домам. В церквах служили молебны, выступали с речами, поздравляли друг друга с победой, собирались избирать власть…»

В Ливнах и уезде было объявлено военное положение. Неизбежно последовало возмездие повстанцам за содеянное.

«Орел. 20-е августа. В Ливнах установленные в окрестностях контрреволюционерами и белогвардейцами засады расстреливаются из орудий. Банды бегут. Взято много пулеметов. Сводятся группы арестованных. Установлены ужасные зверские издевательства белогвардейцев и кулаков над пленными красноармейцами. Их жестоко пытали, издевались, били, выкалывали глаза, а потом доканчивали. Прибывшими из Орла и Курска подкреплениями город взят с боем. Советы восстановлены. Уничтожаются устроенные контрреволюционерами заставы и засады, усмиряется уезд, где кулаки принялись вырезать бедноту. Производятся аресты. Некоторые заправилы приведены в Орел» (из телеграммы почтово-телеграфного агентства в бюро печати при НКВД. 20 августа 1918 г.)

21 августа 1918 г. окрвоенком Семашко докладывал в Совнарком: «Организованное контрреволюционное выступление в Ливнах и уезде в корне подавлено железным полком и бронированным поездом Курска… В бою убито свыше трехсот белогвардейцев, много арестованных, которые судятся военно-полевым судом…»

Эти и другие документы, в том числе известная телеграмма В. И. Ленина в Ливны в связи «с энергичным подавлением кулаков и белогвардейцев» от 20 августа 1918 г., говорят о том, что трагические события жаркого августа девяностолетней давности развивались по суровым и безжалостным законам военного времени. Стихийное (но обретшее при подстрекательстве кулаков и эсеров политическую окраску) крестьянское выступление выродилось в контрреволюционное с явными признаками политического бандитизма и анархии и было обречено на поражение.

Причина этого и других крестьянских мятежей тех лет — в политических и социально-экономических факторах, определявших тогда политику государства.

Событиям на Орловщине предшествовал мятеж чехословаков, левоэсеровская авантюра в Москве, измена командующего Восточным фронтом Муравьева, вооруженные выступления в Ярославле, Рыбинске и Муроме. Вовсю полыхала гражданская война. Шпионаж, диверсии, заговоры, интервенция преследовали цель расчленения России и ее последующей колонизации.

Стране угрожал голод. 9 мая 1918 г. был принят декрет «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». 20 мая при Наркомпроде создается управление главного комиссара и военного руководителя всех продотрядов. Борьба за хлеб становится важной политической задачей.

Обстановка почти критическая. Эксцессы в деревне с появлением продотрядов неизбежны. «Остается один выход — на насилие владельцев хлеба над голодающей беднотой ответить насилием над владельцами хлеба. Ни один пуд хлеба не должен оставаться в руках крестьянина, за исключением количества, необходимого по обеспечению его полей и на продовольствие его семьи до нового урожая» (из декрета от 9 мая 1918 г.).

Меры принудительного изъятия продовольствия, мобилизация в армию и другие повинности были встречены многими крестьянами в штыки, хотя введение продовольственной диктатуры объяснялось крайней необходимостью. Тем, кто обвиняет советское руководство с морально-этических позиций, следует напомнить, что продразверстка впервые была введена царским правительством 2 декабря 1916 г.

А временное правительство 20 августа 1917 г. издало инструкцию о применении вооруженной силы к лицам, утаивавшим хлеб… Во всех случаях эти меры, как видим, диктовались государственными интересами.

В обстановке гражданской войны, когда речь шла не только о выживании Советской власти, но и о судьбе России, любые протестные выступления приобретали деструктивный характер и требовали применения чрезвычайных мер. Эту жесткую аксиому эпохи игнорировать было опасно и бессмысленно.

Противоречивость и трагизм мятущейся крестьянской души труженика и собственника ярко проявились именно в переломное время, рожденное самим крестьянством. Стихийный протест, вышедший из глубины российской истории, стремление к уходу из-под контроля любого государственного диктата и ничем не ограниченной свободе приобрели широкий размах в эпоху Революции. Философ Н. Бердяев в статье «Новое средневековье» заметил, что революция должна дойти до конца и изжить эту «яростную стихию», как неизбежность.

Ливенский мятеж был предвестником более мощного крестьянского восстания в 1920—1921 гг., известного как «антоновщина». Историк Т. Шанин отмечает: «Крестьянство смело систему самодержавно-помещичьего насилия и реализовало свой уравнительный идеал, отдав власть в стране поддерживающим его большевикам. Однако стихийная революционность крестьянства и революционно-преобразующие устремления большевизма имели разнонаправленные векторы и стали резко расходиться с весны 1918 г., когда угроза катастрофического голода потребовала хлеб от деревни. Тем не менее, как бы сложно ни складывались отношения большевиков и крестьянства, они выдержали удары контрреволюции. Крестьянская (антипомещичья и антицарская) революция продолжалась и явилась одним из главных факторов победы над белыми, желто-голубыми и прочими» («Антоновщина», Тамбов, 1994 г.).

Белое движение было ими отвергнуто. С приходом на Орловщину Добровольческой армии крестьяне убедились, что поражение красных приведет к возврату помещиков и пересмотру земельного вопроса.

На сообщение генерала Май-Маевского о «враждебной настроенности крестьян» Деникин ответил: «С крестьянами надо меньше считаться. Принимайте меры к предупреждению беспорядков».

Крестьяне поняли, что рассчитывать на пробуждение инстинкта государственности у белых не стоит, ибо те вели себя как завоеватели. И большинство крестьян сделало выбор в пользу Советской власти. Но осознание этого выбора происходило мучительно и сопровождалось стихийными бунтарскими эксцессами вплоть до отмены продразверстки. Обуздание этой стихии неизбежно вело к обоюдным жертвам народа — ведь подавлялись эти выступления рабоче-крестьянской армией! Это был фатальный водоворот истории, избежать которого в той ситуации было невозможно ни крестьянской стихийной вольнице, ни рабочее-крестьянской власти.

Глухим эхом Ливенского мятежа явились репрессивные меры в отношении многих его рядовых участников в 1937 году…

Раскрытие архивов и появление новых документов позволяет избежать черно-белого восприятия событий ушедшей эпохи. Многомерность их очевидна, в связи с чем Т. Шанин справедливо пишет о недопустимости разжигания политических страстей при изучении болевых точек истории: «Наука должна «подняться над схваткой», чтобы увидеть народную драму в целом. Каждая из противоборствующих сторон имела свою Правду и свою Неправду. Их невозможно совместить и примирить, но можно и нужно понять, принимая столкнувшиеся силы такими, какими они были на самом деле».

Трудно с этим не согласиться. Либеральные историки и СМИ, к сожалению, стремятся извлечь из трагических дат истории сиюминутную политическую выгоду, источая брутальное неприятие советского периода. Ярким примером такого неадекватного восприятия событий явился шквал публикаций и телепрограмм в связи с 90-летием гибели царской семьи.

Сугубо исторический аспект объективной оценки правления Николая II при этом остался в тени, а разжигание политических страстей преобладало. Подобного рода ангажированный подход к трагическим эпизодам прошлого лишает современников и будущие поколения объективного познания истории Отечества, порождает историческую и духовную аберрацию, усугубляет противоречия в российском обществе. Политиканство и наука несовместимы.

«Без знания истории, — размышлял незабвенный В. О. Ключевский, — мы должны признать себя случайностями, не знающими, кто мы и зачем пришли в мир, как и для чего в нем живем, как и к чему должны стремиться…»

Самое время вспомнить об этом.

Юрий Балакин, полковник в отставке, историк.