Отправлено: 11.11.06 13:01. Заголовок: Новочеркасск 1962-го...

Журнал "Сельская Новь", год 1991. Статья Михаила Иванова в рубрике "История и судьбы".


РАССТРЕЛЯН И… ОПРАВДАН

…Конец августа 1962 года. Коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР на выездном заседании завершила слушание дела о массовых беспорядках, происходивших в июне того же года в Новочеркасске. Из четырнадцати подсудимых семеро приговорены к смертной казни. В их числе – бригадир двойного гурта совхоза имени XXII съезда КПСС Чернышковского района Волгоградской области Александр Фёдорович Зайцев…
Листаю многотомное уголовное дело, около тридцати лет пролежавшее в архивах КГБ. Пожелтевшие страницы повествуют не только о трагической судьбе Зайцева и его «подельников», но и приоткрывают тайны, о которых многие годы предпочитали умалчивать.

Успел на поезд…

Сразу поясню, каким ветром Александра Фёдоровича Зайцева занесло из Волгоградской области в расположенный за сотни километров Новочеркасск. Всё началось с того, что в совхозе имени XXII съезда КПСС надумали обновить наглядную агитацию. Вначале хотели пригласить художника со стороны. Но Зайцев, узнав о намерениях начальства, предложил свои услуги. Он прилично рисовал и даже одно время работал в Новочеркасске в художественной мастерской. Александр Фёдорович заверил, что сделает все плакаты и лозунги, причём, не возьмёт за это ни копейки. Потрудится на общественных началах.
Для оформительских работ нужны были краски и кисти. Александр Фёдорович предложил съездить за ними в Новочеркасск: там, в художественной мастерской, у него оставались друзья, они помогут раздобыть всё необходимое. На том и порешили.
Разговор этот происходил 31 мая. В тот же день Зайцеву выписали командировочное удостоверение и выдали на расходы двадцать восемь рублей. Промедли Александр Фёдорович хоть немного с отъездом – и, беда, возможно, обошла бы его стороной. Но он, напротив, решил уехать сразу. По правде говоря, для такой поспешности имелись причины, так сказать, личного плана. В Новочеркасске жила его бывшая жена. Хотя они расстались ещё несколько лет назад, Александр Фёдорович старался поддерживать с ней хоть какие-то отношения.
В железнодорожной кассе билетов на ближайшие поезда не оказалось. Но он не стал возвращаться в совхоз, в конце концов ему повезло: в проходящем в четыре часа утра поезде нашлось одно место. С трудом устроившись в общем вагоне, Александр Фёдорович остаток ночи провёл без сна. В час дня первого июня он уже был в Новочеркасске. С вокзала поехал прямо в художественную мастерскую. И, конечно же, обратил внимание на странное оживление в городе: возле газетных киосков толпятся люди, что-то бурно обсуждают.
В мастерской Александра Фёдоровича встретили приветливо. Узнав о цели приезда, сразу сказали, что помогут достать краски и кисти. Остаток дня Зайцев провёл в кругу старых приятелей.
Лишь поздно вечером он постучался в знакомое окно. Бывшая жена немного удивилась его внезапному появлению, но пригласила в дом. Ужинать сели вместе. В разговоре она пожаловалась: теперь станет жить труднее. Александр Фёдорович удивился: с чего вдруг?
- Да ты что, сегодняшних газет не читал?
- Нет.
- Ты же не знаешь самого главного! Сегодня опубликовано постановление: с первого июня повышаются цены на мясо и масло. Весь город бурлит. Люди возмущаются…
В ту ночь Александр Фёдорович долго не мог уснуть. Неожиданная новость взбудоражила и его. Как же так, столько твердили о повышении благосостояния советских людей и вот на тебе – подняли цены! Выходит, придётся ещё туже затянуть пояса.

Когда переполнилась чаша терпения

…Люди постарше, конечно, помнят то решение правительства о «временном» повышении цен на мясо-молочные продукты с первого июня 1962 года. Оправдывая этот шаг, официальная пропаганда старалась убедить: такая мера «будет способствовать быстрому увеличению продуктов животноводства, от чего в конечном итоге выиграет весь советский народ». В Обращении ЦК КПСС и Совет Министров СССР выражали уверенность, что «советские люди правильно поймут» необходимость повышения цен.
Впрочем, насчёт последнего у власть предержащих, судя по всему, имелись сомнения, поэтому они заранее позаботились, чтобы предупредить возможные протесты. Поделюсь личными наблюдениями. Именно летом 1962 года я проходил срочную службу в одной из воинских частей. Хорошо помню, как за несколько дней до повышения цен (мы, естественно, об этом не знали) у нас были отменены увольнительные и объявлена повышенная боевая готовность. Иными словами, начиная с первого июня нас, солдат, в любой момент могли бросить на усмирение строптивых. По слухам, в окрестных сёлах хоть и бродило недовольство, но до открытых протестов дело не дошло, и нам не пришлось «усмирять» мирных жителей…
В Новочеркасске всё сложилось иначе. На одном из крупнейших предприятий города – электровозостроительном заводе – в очередной раз снизили расценки, что значительно уменьшило зарплату рабочих. Возможно, люди, привыкшие к произволу администрации, и смолчали бы, но тут «подоспело» постановление правительства о повышении цен – и это переполнило чашу терпения.
Ранним утром первого июня по всей округе тревожно разнёсся заводской гудок. На площади перед заводоуправлением стали собираться люди. В судебных документах, касающихся начала «бунта», говорится, что двое рабочих «изготовили и пронесли в толпу провокационный лозунг, который был затем укреплён на высокой опоре электропередачи». Что же содержал в себе этот лозунг? Оказывается, на одной стороне картона было написано: «Нам нужны квартиры!», на другой: «Мясо, масло и повышение зарплаты!» На стихийно возникшем митинге рабочие протестовали против роста цен, требовали улучшения условий жизни.
Местные власти для усмирения непокорных поспешно вызвали войска, которые, надо полагать, перед этим находились в состоянии «повышенной боевой готовности». Прибывшему взводу солдат рабочие оказали яростное сопротивление. Лишь поздно ночью, когда у ворот завода появились танки, военным удалось разогнать людей.
На следующий день город проснулся рано. Возникшие накануне волнения распространились на другие предприятия и даже перекинулись в сельскую местность. В материалах уголовного дела я наткнулся на такой факт: Иван Афанасьевич Пятибратов «у клуба на центральной улице совхоза №10 Октябрьского сельского района Ростовской области с провокационной (с точки зрения следственных органов – М.И.) целью призвал рабочих и жителей совхоза выйти на улицы и поддержать неработающих электровозостроителей».
Из разных районов люди начали стекаться к горкому партии на центральной площади. Многие надеялись, что смогут откровенно поговорить с местными партийными и советскими руководителями. К тому же, среди распространилась весть: в связи со вчерашними волнениями к ним из Москвы прибыла правительственная комиссия во главе с членами Президиума ЦК КПСС Ф. Р. Козловым и А. И. Микояном. Возможно, они что-то объяснят народу.
Но, вопреки ожиданиям людей, горком ощетинился дулами автоматов. О том, что происходило дальше, пусть лучше расскажут те, кто защищал «партийную цитадель». Дословно приведу выдержки из их показаний, данных на следствии, где они проходили как свидетели.
Ефрейтор Х. Абдурахимов: «Ночью с первого на второе июня 1962 года я в составе подразделения, которым командовал капитан Шубников, прибыл в Новочеркасский горком КПСС для охраны. На вооружении у солдат, в том числе у меня, были автоматы… Примерно в десять часов утра стало известно, что со стороны Новочеркасского электровозостроительного завода по направлению в город движется большая толпа людей. После этого командиры подразделений расставили охрану по соответствующим местам».
Капитан А. Шубников: "Примерно около одиннадцати часов большая толпа людей приблизилась к зданию горкома. Впереди шли в три-четыре ряда дети в возрасте 10-12 лет с красными флажками в руках. Остановившись на площади, толпа зашумела… При каких обстоятельствах было применено оружие, я лично не видел, так как находился в это время в помещении расположенного по соседству детского сада. Я лишь слышал автоматные очереди со стороны горкома".
Заместитель начальника штаба воинской части А. Колесников: "В составе группы бойцов я прибыл к Новочеркасскому горкому КПСС. Вёл нас начальник гарнизона генерал-майор Олешко… Наши бойцы заняли для охраны вход и вестибюль горкома КПСС. Генерал-майор Олешко с балкона обратился к толпе с требованием прекратить хулиганство и очистить площадь, но из толпы стали кричать, свистеть… Когда солдат прижали к стене здания горкома, то они дали автоматную очередь вверх. Задняя часть толпы отхлынула назад, а передняя, видя, что солдаты стреляют вверх, бросилась на солдат. Последовала вторая автоматная очередь, но кто именно стрелял, мне с балкона не было видно. После второй автоматной очереди я с балкона увидел двух убитых. После этого толпа очистила площадь, но примерно через полчаса снова собралась…"
Да, солдаты подняли оружие против мирных людей. Своих, советских. Они выполнили преступный приказ. Вопрос о том, кто его отдал, следователей, искавших "зачинщиков массовых беспорядков", не интересовал.
Впоследствии выяснилось: в те драматические часы под пулями погибли двадцать четыре человека. Ещё тридцать девять получили ранения. Среди них были и дети.

"Зачем стреляете в людей?"

Второго июня Александр Фёдорович Зайцев вышел из дома в десятом часу утра. Была суббота, и он решил просто отдохнуть. Неспешно дошёл до колхозного рынка. И тут услышал выстрелы, доносившиеся из центра города. Потом увидел бегущих людей. Из сбивчивых криков Александр Фёдорович понял: у горкома их встретили автоматным огнём. Кто-то уронил на землю небольшой красный флажок. Александр Фёдорович машинально поднял его. Некоторое время размышлял, как ему поступить, потом решительно направился к центру города…
Здесь необходимо чуть подробнее рассказать об Александре Зайцеве. Жизнь его не баловала. Родился он в селе Софьинка Балаковского района Саратовской области. Рано лишился матери. Когда началась война, отец ушёл на фронт. В 42-м на него пришла похоронка. Осиротевшего мальчика взяла на воспитание тётка. Чтобы приобрести профессию, Саша поступил в ФЗО. Но здесь с ним случилось несчастье: на практических занятиях он получил травму. Своевременной медицинской помощи ему не оказали, началась гангрена и левую руку пришлось ампутировать. В шестнадцать лет стал инвалидом. Долго мыкался по разным местам. Окончил курсы счетоводов, после чего устроился в одной конторе заведующим складом. Но тут Сашу подвела доверчивость. Начальство зачастило к нему на склад: дай то, дай это, документы оформим после. Через три месяца нагрянула ревизия и обнаружила недостачу на тридцать тысяч рублей. Саша клялся, что ни копейки себе не взял. Тем не менее, его осудили к "десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере без поражения в правах, с конфискацией имущества". Впрочем, конфисковывать было нечего. При обыске выяснилось: бывший завскладом гол, как сокол. У меня, когда я знакомился с этой давней историей, вообще создалось впечатление, что Зайцева просто "подставили", воспользовавшись его неопытностью. Кстати, впоследствии многие исчезнувшие товары удалось найти, и спустя два с небольшим года "растратчика" выпустили на свободу.
С горя Саша начал пить. Вскоре с ним стряслась ещё одна беда. В закусочной вспыхнула драка. Когда приехал милиция, все разбежались, а Зайцев не успел. Получил два года за хулиганство. Их он отбыл полностью.
Куда податься инвалиду с двумя судимостями? После мытарств, в конце концов, устроился в художественную мастерскую в Новочеркасске. Всё бы ничего, но, как на грех, начались нелады в семье. Вот тогда он и вернулся в село, решил, что называется, начать жить заново. Поехал в соседнюю Волгоградскую область и там в совхозе имени XXII съезда КПСС его взяли бригадиром дойного гурта.
Таким был Александр Фёдорович Зайцев. Прошедший через многие передряги, нескладный, ершистый, любивший выпить (на этой склонности, да ещё на прежних судимостях потом акцентировали внимание следователи, выставляя его "бандитско-хулиганствующим элементом"). Однако жизненные изломы не изуродовали его душу, в ней сохранились понятия о чести и справедливости. Не случайно, думаю, в тот июньский день он без колебаний направился туда, где стреляли…
К его приходу убитых с площади уже увезли. Приехавшие пожарные брандспойтами смывали кровь с асфальта. И вновь из близлежащих переулков и улиц тянулись сюда взбудораженные люди. Александр Фёдорович протиснулся вперёд и оказался у самого входа в горком. Солдаты здесь стояли плотной цепью, держа оружие наизготовку. А в толпе, обрастая жуткими подробностями, передавались рассказы о недавнем расстреле. Зайцева подтолкнули в спину: "Поговори с ихним начальством. Тебя, инвалида, они послушают". В это время входная дверь распахнулась и появился человек в генеральской форме. "Что здесь происходит?" "Мы хотим знать, - обратился к нему Александр Фёдорович, - почему вы приказали стрелять в мирных людей?" "Я не отдавал такого приказа", - хладнокровно ответил генерал. "Так по чьёму же приказу солдаты стреляли?" "Спросите об этом у вышестоящего командования". "Пусть оно выйдет сюда, и мы с ним потолкуем". На мгновение задумавшись, генерал сказал: "Нет, так не пойдёт! Вы лучше выделите делегацию своих представителей, и мы с ними в спокойной обстановке обсудим все вопросы".
Делегацию образовали тут же. В неё вошли несколько человек, стоявших ближе к двери. Генерал приказал солдатам расступиться. Александр Фёдорович направился вместе с другими, но в последний момент военные оттеснили его в сторону. Трудно сказать, случайно это произошло или умышленно постарались не впустить "подозрительного инвалида", во всяком случае в здание Александр Фёдорович не попал…

Грудью – на танки

Для полноты картины расскажу о том, как происходили "переговоры". Их подробности взяты мной из показаний Бориса Николаевича Мокроусова на следствии. Родом из крестьян, этот сорокалетний рабочий волей обстоятельств оказался во главе делегации, состоявшей из пяти человек, среди которых были две женщины.
Они поднялись на второй этаж. Здесь генерал осведомился: "Так чего вы хотите?" Волнуясь, перебивая друг друга, делегаты изложили требования людей: войска должны быть выведены из города, а те, кто участвовал в расстреле мирных жителей, привлечены к ответственности. Нахмурившись, генерал сказал, что он не вправе решать эти вопросы, но переговорит с командующим округом. В сопровождении одной из женщин он пошёл в комнату звонить по телефону. Через несколько минут они вернулись, и женщина сказала, что командующий согласился выслушать делегацию.
К горкому подали автобус. Через весь город делегатов привезли к массивному, помпезному зданию курсов усовершенствования командного состава. Здесь их ввели в комнату с большим столом, накрытым красной скатертью, и несколькими рядами стульев. Спустя пять минут, к удивлению рабочих, в сопровождении военных вошли Козлов и Микоян.
Спокойным ровным голосом Козлов сказал, что они готовы выслушать претензии и попросил выступать по одному. Вначале "гости" стеснялись, но потом, не в силах сдерживать возмущение, стали говорить о дороговизне, о том, что внезапное повышение цен ставит их на грань нищеты, что использование войск против безоружных людей – преступление.
На это Козлов сказал: "Разве вы не знаете, что разбили и погромили горком, напали на милицию и госбанк? Это же бандитизм!" Но Мокроусов выразил сомнение, сказав, что не верит этому.
После небольшого замешательства Козлов начал объяснять делегатам: повышение цен "одобрено всем советским народом" и лишь "отдельные хулиганствующие элементы проявили недовольство этой разумной мерой". А войска были введены "для пресечения беспорядков", что опять же продиктовано интересами населения. Ни о применении оружия, ни о десятках убитых и раненых он предпочёл не распространяться.
Козлов и Микоян поднялись, давая понять, что встреча окончена. И вот тут Мокроусов, раздосадованный тем, что разговор по существу прошёл впустую, спросил: слышали ли они последний анекдот о том, "кому на Руси жить хорошо?" И не дожидаясь ответа, рассказал его, смачно употребив в конце нецензурное выражение, в котором была вся соль анекдота. Козлов и Микоян выслушали молча, но, как говорится, и бровью не повели.
На прощание они посоветовали рабочим уговорить своих товарищей "перестать бузить" и с понедельника выходить на работу. На том же автобусе делегатов отвезли обратно к зданию горкома. Но Мокроусов отказался выступать перед людьми, потому что, как заявил на следствии, ему "было стыдно".
Не знаю, как сложились судьбы остальных делегатов, но для самого Мокроусова эта встреча имела трагические последствия. Его обвинили в том, что "выступая в качестве представителя от бандитов и хулиганов, он в беседе с прибывшими в город Новочеркасск руководителями КПСС и Советского правительства вёл себя дерзко и вызывающе, в наглой форме требовал вывода воинских подразделений из города, злобно клеветал на материальное положение трудящихся, наносил угрозы и грубые оскорбления в адрес руководителей партии и правительства". Не простили-таки ему анекдота. Он был приговорён к смертной казни…
Но вернёмся к тому, что происходило с Александром Фёдоровичем Зайцевым. Не попав в число делегатов, он выбрался из толпы и ушёл с площади.
А на следующий день по городу разнёсся слух, что какой-то однорукий мужчина, пытаясь остановить проходившую по улице колонну танков, бросился под переднюю машину и лишь чудом остался жив. Не Зайцев ли? Он самый! О подробностях этого происшествия потом на следствии свидетельница Анна Сергеевна Сухинина рассказывала: "Зайцева я знаю хорошо в лицо, так как он продолжительное время работал в художественной мастерской, расположенной во дворе дома, где я живу. 3 июня я была на работе возле будки линейного диспетчера пассажирского автохозяйства на углу Азовского рынка. По улице Подтелковской со стороны улицы Московской проходила колонна танков. На противоположной стороне возле павильона "Газ-вода" стоял Зайцев. На тротуарах было много людей. Когда передний танк уже находился примерно в пятнадцати метрах от Зайцева, последний нагнулся и пошёл навстречу ему. Создавалось впечатление, что он хочет броситься под танк. Примерно в метре от Зайцева танк остановился. Я испугалась и убежала к себе в будку. Когда я через минуту выглянула, то увидела, как какой-то мужчина схватил Зайцева за отвороты пиджака и оттащил его в сторону… На другой день я увидела Зайцева у себя во дворе. Он, видимо, пришёл к своим товарищам в мастерскую. Я начала стыдить его за то, что он бросился под танк. Однако он сказал мне: "А не всё ли равно кому погибать!"
Судя по всему, это был один из последних всплесков затухающих волнений. Потрясённый город хоронил убитых. А тем временем милиция и КГБ трудились в поте лица, отлавливая "зачинщиков бунта".

По "сценарию" КГБ

Ещё когда весь Новочеркасск бурлил болью и гневом, на его улицах, площадях, рынках шныряли тихие незаметные личности. Они присматривались к происходящим событиям и старательно фиксировали подробности. Отнюдь не для истории. Предусмотрительные "органы" заранее собирали обвинительный материал. В уголовном деле есть снимок Александра Фёдоровича Зайцева: с тем самым случайно подобранным флажком он идёт по залитой солнцем улице. Не иначе кто-то из "бойцов невидимого фронта" тайно его сфотографировал. На всякий случай. Пригодилось…
6 июня Александр Фёдорович Зайцев собрался уезжать домой. Около часу дня на улице к нему подошёл человек в штатском. Представившись работником милиции, предложил пройти в райотдел. Там Зайцеву объявили, что он арестован за хулиганство.
Но уже через три дня выносится постановление: "Уголовное дело № 42114 направить в органы КГБ при Совете Министров СССР". Там оно получает новый номер – 22. Под ним объединяют целую группу людей, причастных к "массовым беспорядкам". Впрочем, каждым из них занимается "свой" следователь.
Следствие по "делу Зайцева" ведёт майор госбезопасности Поляков. Прежде всего он стремится обнаружить в биографии подследственного хоть малейшую "зацепку", свидетельствующую о его политической неблагонадёжности. Поиски оказываются тщетными.
12 июня Зайцева вызывают на первый допрос, который с небольшим перерывом длится с десяти утра до половины девятого вечера. Во всех подробностях Александр Фёдорович рассказывает о своём приезде в Новочеркасск, о том, что делал 2 июня на площади перед горкомом партии, не скрывает своего возмущения дикой расправой военных над безоружными людьми…
На следующий день допрос возобновляется. Цитирую по протоколу.
Вопрос. "Какое вы ещё принимали участие в массовых беспорядках?"
Ответ. "Насколько мне помнится, никакого больше участия в массовых беспорядках я не принимал".
Вопрос. "Установлено, что 2 июня, находясь у памятника В. И. Ленину, вы с красным флагом в руке призывали граждан Новочеркасска к массовым беспорядкам. Такой случай имел место?"
Александр Фёдорович заявляет, что не помнит ничего подобного.
Из докладной слушателя Новочеркасского учебного пункта МВД РСФСР А. Богомолова: "Доношу, что 2/VI – 62 г. во время творившихся в г. Новочеркасске беспорядков я был послан начальником Ростовского УВД на площадь перед горкомом КПСС с целью выявить обстановку. Подойдя к памятнику В. И. Ленина, я обратил внимание на гражданина, приметы которого: одет в зелёный костюм, без фуражки, нет левой руки, левый рукав засунут в карман. В правой руке держал флажок. Когда он подошёл к памятнику В. И. Ленина, то стал высказывать следующие слова: "Эх, Ленин, куда нас привело твоё правительство?"
Думаю, "слушатель Богомолов" был одним из "невидимок", наводнивших Новочеркасск в тревожные июньские дни (не он ли, случаем, сфотографировал Зайцева с флажком в руке?). Его "свидетельство", ничем, кстати, больше не подтверждённое, стало ещё одним пунктом обвинения Александра Фёдоровича.
17 июня следователь выносит постановление о привлечении Зайцева в качестве обвиняемого по статье 79 Уголовного кодекса РСФСР. Поясню: эта статья предусматривает ответственность за участие в массовых беспорядках. Наказание: от двух до пятнадцати лет лишения свободы. В тот же день Зайцева вызывают на допрос.
Вопрос. "Вы признаёте себя виновным в предъявленном обвинении?"
Ответ. "Я признаю себя виновным в предъявленном обвинении частично. Я не допускаю, чтобы с моей стороны были какие-то высказывания против Советского правительства".
Прошло двенадцать дней. В этот промежуток времени следователь допрашивает свидетелей. О показаниях Сухининой и "слушателя Богомолова" рассказывалось выше. Кто же ещё был очевидцем "антиобщественных действий" Зайцева?
Е. Пахомов, инструктор Ростовского обкома КПСС: "2 июня я пошёл на Московскую улицу выяснить сложившуюся обстановку. Не дойдя до Подтелковской улицы, увидел идущего посередине улицы в зелёном костюме человека без руки и без головного убора. В вытянутой правой руке он держал маленький красный флажок. На Подтелковской улице я его перегнал и пошёл к площади. Через некоторое время этот человек, как я потом узнал, по фамилии Зайцев, ходил между людьми, находившимися возле горкома КПСС".
Г. Чемерис, метрдотель ресторана "Южный": "2 июня мимо ресторана по улице Московской проследовала большая толпа. На середине улицы, как раз напротив ресторана, я увидел неизвестного мне мужчину. Он держал в руке красный флажок, размахивая им. Он кричал, обращаясь к народу: "Идите все на площадь!"
В. Леонтьев, лейтенант, командир взвода: "2 июня я и солдаты нашей воинской части охраняли горком партии от бесчинствующих элементов. Безрукий гражданин стоял неподалёку от меня… Этот гражданин подходил к солдатам и офицерам, в том числе и ко мне, и говорил: "Сыночки, что вы здесь делаете? Сюда пришли рабочие со своими требованиями и вам здесь делать нечего!"
Неужели на основе этих показаний можно в чём-либо обвинить человека? Оказывается, можно. Более того, 29 июня следователь выносит второе постановление о привлечении Зайцева в качестве обвиняемого ещё по одной статье уголовного кодекса – 77-й. Она предусматривает ответственность за бандитизм и карает более жестоко: вплоть до смертной казни. Трудно сказать, почему Александра Фёдоровича решили обвинить и по этой статье. Но если вспомнить прозвучавшую на встрече с делегацией реплику Ф. Р. Козлова о "бандитизме", то не исключено, что здесь сработало "телефонное право" на самом высоком уровне.
После предъявления нового обвинения, майор госбезопасности усиливает давление на Зайцева.
Вопрос. "Как вы расцениваете свои провокационные действия, когда вы требовали ответа от генерала у здания горкома партии назвать причины, побудившие применить оружие, и считаете ли вы, что эти действия способствовали продолжению бандитских погромов?"
Ответ. "Нет, не считаю, так как мои требования, кроме генерала и находившихся там военнослужащих, никто не слышал".
Вопрос. "Доказано, что, находясь в районе горкома партии, вы останавливали автотранспорт, требуя от водителей прекращения работы, допускали выпады в адрес Советского правительства и основателя Советского государства, угрожали физической расправой руководителям местных партийных и советских органов, а также военнослужащим Советской Армии, участвовавшим в наведении порядка. Считаете ли вы, что этим способствовали бандитским действиям со стороны уголовно-хулиганствующих элементов?"
Ответ. "Я не помню, чтобы с моей стороны были перечисленные выше заявления, в связи с чем затрудняюсь дать ответ на поставленный мне вопрос".
Зато следователь, судя по всему, не затруднял себя излишними сомнениями. Обратите внимание, как начинались его вопросы: "установлено, что", "доказано, что". В самых худших традициях сталинско-бериевских времён в "деле Зайцева" всё заранее было предрешено, и какие бы доводы Александр Фёдорович не приводил в своё оправдание, они не могли повлиять на результаты расследования.
В течение последующих дней шли очные ставки, в ходе которых свидетели подтверждали, что перед ними "тот самый Зайцев".
26 июня предварительное следствие закончилось. В своих выводах майор госбезопасности Поляков не оставил ни малейших сомнений в том, что Зайцев является опаснейшим преступником, заслуживающим самого сурового наказания.

За что?!

Из сопроводительного письма Генерального прокурора СССР, действительного государственного советника юстиции Р. Руденко: "Секретно. Председателю Верховного суда РСФСР т. Смирнову Л. Н. Направляю Вам уголовное дело по обвинению Зайцева и других для рассмотрения по первой инстанции Верховным судом РСФСР. Государственное обвинение по настоящему делу будет поддерживать прокурор РСФСР т. Круглов А. А."
Судебное разбирательство проходило в самом Новочеркасске. Председательствовал Л. Н. Смирнов. Как и на предварительном следствии, Александр Фёдорович признал себя виновным лишь "частично".
При знакомстве с пртоколом судебного заседания, весьма беглом и поверхностном, меня поразила одна деталь, касающаяся Зайцева. Его защищала адвокат А. Сивоплясова. Казалось бы, она, хотя бы в силу своего профессионального долга, обязана была попытаться опровергать обвинение, построенное на песке. Но вместо этого адвокат лишь вяло промямлила: "Считаю, что действия подсудимого Зайцева квалифицированы правильно, но я прошу о снисхождении – если суд найдёт возможным, сохранить ему жизнь". Вряд ли такая "защита" была случайной. Исход разбирательства был ясен с самого начала, и адвокат, судя по всему, действовала заодно с обвинителями.
20 августа, ближе к вечеру, в здании, где проходило судебное разбирательство, была усилена охрана. Подсудимые в последний раз заняли свои места. Началось оглашение приговора.
Из приговора: "… Зайцева А. Ф. признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 77, 79 УК РСФСР, и по совокупности преступлений назначить в качестве окончательной меры наказания смертную казнь – расстрел, с конфискацией имущества. Приговор окончательный и кассационному обжалованию не подлежит".
Такие же страшные слова выслушали ещё шестеро "подельников" Зайцева. Остальные были осуждены к различным срокам лишения свободы.
Семерых отводят в камеры-одиночки. Как и его товарищи по несчастью, Александр Фёдорович Зайцев в тот же вечер пишет в Президиум Верховного Совета РСФСР прошение о помиловании. Потянулись дни ожидания. 30 августа к нему в камеру вошли и сказали, что пришёл ответ…
"Постановление Президиума Верховного Совета РСФСР. Не подлежит опубликованию. Отклонить ходатайство о помиловании Зайцева Александра Фёдоровича, осужденного 20 августа 1962 года Верховным судом РСФСР к смертной казни. Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Н. Органов". Всё, надежд на спасение больше не осталось. Из камеры смертников путь Александра Фёдоровича теперь лежал только в небытие… Не знаю, о чём он думал перед исполнением приговора. Может, вспоминал свою трудную, полную лишений, жизнь… А может, в последние предсмертные мгновения задавал себе один и тот же мучительный вопрос: за что?
В самом деле, за что?

…Конец марта 1991 года. Генеральный прокурор СССР опротестовал приговор в отношении семерых осуждённых к смертной казни "за участие в массовых беспорядках и бандитизм". Рассмотрев его, Пленум Верховного суда СССР постановил: приговор Верховного суда РСФСР от 20 августа 1962 года в отношении этих лиц отменить, дело прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления. Возвращено доброе имя и Александру Фёдоровичу Зайцеву. Вот только близкие люди не могут прийти к нему на могилу: неизвестно, где он похоронен.
В этом запоздавшем почти на тридцать лет постановлении высшего судебного органа страны ни словом не упоминается о тех, кто расстреливал мирных жителей в Новочеркасске. За его рамками остались и послушные властям "чиновники от закона", которые безжалостно расправились с людьми, осмелившимися протестовать против антинародной политики правительства. Скорее всего, они достигли высоких должностей. Или, выйдя на заслуженный отдых, получают приличные пенсии. Стоит ли о них вспоминать?
Да, стоит! Потому что, как мы убеждались не раз, и в наше время не желающие терять власть правители и услужливо-усердные генералы готовы послать армию против народа, заставлять солдат выполнять чудовищные приказы.
Вот почему мы просто не имеем права забывать страшные уроки истории